(1) Од­на­ж­ды в нашей таёжной де­ре­вуш­ке силь­ная гроза по­ва­ли­ла ого­род­ные за­бо­ры и под­гнив­шие те­ле­фон­ные стол­бы, по­сры­ва­ла кое-где крыши, по­вы­во­ра­чи­ва­ла давно со­ста­рив­ши­е­ся берёзы и то­по­ля.

(2) Про­бе­гая утром мимо школы, я услы­шал тре­вож­ный писк и уви­дел на краю кар­ни­за ла­сто­чек, су­е­тя­щих­ся у разорённого вче­раш­ней гро­зой гнез­да. (3) Вет­ром ото­рва­ло от него боль­ше по­ло­ви­ны, из остав­шей­ся трес­нув­шей части гнез­да вы­гля­ды­ва­ли три ещё жел­то­ро­тых птен­ца; их ро­ди­те­ли цеп­ля­лись за стен­ки сарая рядом и, ще­бе­ча, будто плача над не­утеш­ным горем, про­си­ли по­мо­щи. (4) Ка­за­лось, что остат­ки гнез­да вот-вот от­ва­лят­ся. (5) А дру­гие ла­сточ­ки по­очерёдно под­ле­та­ли к по­стра­дав­ше­му гнез­ду, за­ви­са­ли на тре­пе­щу­щих кры­льях, слов­но об­ду­мы­вая, что пред­при­нять, и от­ле­та­ли.

(6) Воз­вра­ща­ясь около по­лу­дня, я за­ме­тил, что ла­сточ­ки ре­мон­ти­ру­ют гнез­до «всем миром». (7) Тре­щи­на уже была ак­ку­рат­но за­де­ла­на  — её можно было за­ме­тить лишь по тёмной по­ло­се сырой ещё глины, но ла­сточ­ки с ко­моч­ка­ми стро­и­тель­но­го ма­те­ри­а­ла в клю­вах всё под­ле­та­ли одна за дру­гой.

(8) Вско­ре гнез­до было пол­но­стью вос­ста­нов­ле­но, и ла­сточ­ки уле­те­ли к реке. (9) Они но­си­лись над вод­ной гла­дью, то ка­са­ясь её брюш­ком или кры­лом, то взмы­вая под не­бе­са.

(10)А я стоял и думал: как друж­ны эти милые птицы!

(1) Ро­ди­на пись­ма  — Древ­ний Во­сток. (2) На­ид­рев­ней­шей счи­та­ет­ся пись­мен­ность шу­ме­ров, ко­то­рая воз­ник­ла более пяти тысяч лет назад. (3) Су­ще­ству­ет ги­по­те­за, что из шу­мер­ско­го пись­ма про­ис­хо­дят все осталь­ные пись­мен­но­сти (кроме пись­ма майя). (4) Шу­мер­ское пись­мо хо­ро­шо изу­че­но, из­вест­на его мно­го­ве­ко­вая эво­лю­ция от пик­то­грамм к сло­вес­ным и затем к сло­вес­но-сло­го­вым зна­кам.

(5) Самые ран­ние об­раз­цы шу­мер­ской пись­мен­но­сти  — это бирки с пе­ча­тью и по­мет­кой о ко­ли­че­стве пред­ме­тов или жи­вот­ных. (6) Затем по­яви­лись более слож­ные учётные таб­ли­цы. (7) Вы­да­ю­щим­ся до­сти­же­ни­ем шу­ме­ров было то, что ко­ли­че­ство они обо­зна­ча­ли от­дель­ным зна­ком. (8) На­при­мер, пяти ко­ро­вам со­от­вет­ство­ва­ли пять кру­жоч­ков и ри­су­нок ко­ро­вы, а не пять ри­сун­ков ко­ро­вы, как в дру­гих пись­мен­но­стях. (9) По­сте­пен­но си­сте­ма услож­ня­лась: по­яви­лись стан­дарт­ные знаки  — иеро­гли­фы, с по­мо­щью ко­то­рых легче всего было изоб­ра­жать кон­крет­ные пред­ме­ты. (10) С те­че­ни­ем вре­ме­ни знач­ки всё менее по­хо­ди­ли на ри­сун­ки. (11) У шу­ме­ров по­яви­лись стан­дарт­ные услов­ные знаки, со­сто­яв­шие из кли­но­об­раз­ных чёрто­чек. (12) По форме кли­но­об­раз­ных чёрто­чек шу­мер­ское пись­мо в на­сто­я­щее время на­зы­ва­ют кли­но­пи­сью.

(13) Труд­нее всего было изоб­ра­жать аб­стракт­ные по­ня­тия, имена соб­ствен­ные. (14) В этом по­мо­гал ре­бус­ный прин­цип, при ко­то­ром, на­при­мер, знак стре­лы ис­поль­зо­ва­ли не толь­ко для слова «стре­ла», но и для слова «жизнь». (15) Шу­ме­ры по­сто­ян­но при­ме­ня­ли ре­бус­ный прин­цип и за­кре­пи­ли за не­ко­то­ры­ми зна­ка­ми не кон­крет­ное зна­че­ние, а зву­ко­вое чте­ние.

(1) Смог бы мир су­ще­ство­вать без птиц? (2) Если бы и смог, то это был бы мир с без­молв­ны­ми по­ги­ба­ю­щи­ми ле­са­ми и ни­чтож­ны­ми уро­жа­я­ми. (3) Рас­пло­ди­лись бы в огром­ном ко­ли­че­стве клещи, гры­зу­ны, убыт­ки от ко­то­рых ис­чис­ля­лись бы мил­ли­о­на­ми руб­лей. (4) Без птиц ни­че­го не оста­лось бы от наших уро­жа­ев. (5) Ведь птицы про­жор­ли­вы и съе­да­ют не­ве­ро­ят­ное ко­ли­че­ство жуков, па­у­ков, гу­се­ниц, мышей. (6) Боль­шая си­ни­ца, на­при­мер, уни­что­жа­ет за день до шести тысяч на­се­ко­мых, а пара ка­ню­ков ис­треб­ля­ет за лето до ты­ся­чи гры­зу­нов, что сбе­ре­га­ет пол­то­ры тонны зерна. (7) Как же бла­го­да­рен дол­жен быть че­ло­век своим пер­на­тым дру­зьям! (8) Как же бе­реж­но дол­жен он от­но­сить­ся к ним!

(9) У нас ещё есть воз­мож­ность со­хра­нить уди­ви­тель­ный мир при­ро­ды, од­на­ко одним ор­ни­то­ло­гам не под силу такое, не обой­тись им без по­мо­щи мно­же­ства лю­би­те­лей на­ту­ра­ли­стов. (10) Эта по­мощь за­клю­ча­ет­ся не толь­ко в не­тер­пи­мом от­но­ше­нии к тем, кто губит пер­на­тых, но и в за­бо­те о лесе, о зелёном убран­стве го­ро­дов и сёл, в под­корм­ке птиц, устрой­стве гнез­до­вий.

(11) Каж­дый че­ло­век дол­жен осо­зна­вать свою граж­дан­скую от­вет­ствен­ность за судь­бу Земли. (12) Пока этого не будет, эко­ло­ги­че­ские про­бле­мы не могут быть успеш­но ре­ше­ны.

(1) В любое про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, без со­мне­ния, вло­же­на душа и серд­це его со­зда­те­ля. (2) В филь­ме или спек­так­ле всё может быть не­на­сто­я­щим, бу­та­фор­ским: стены ком­на­ты, об­ста­нов­ка, вещи, од­на­ко же чув­ства ху­дож­ни­ка, его же­ла­нья, его раз­ду­мья все­гда на­сто­я­щие, под­лин­ные. (3) Они-то как раз и со­став­ля­ют осо­бую силу ис­кус­ства, спо­соб­ную рас­тро­гать и рас­ше­ве­лить са­мо­го сдер­жан­но­го че­ло­ве­ка. (4) Сколь­ко раз вы могли ви­деть, как после окон­ча­ния ки­но­кар­ти­ны вста­ют со своих мест зри­те­ли с ещё не про­сох­ши­ми сле­за­ми на гла­зах! (5) Сколь­ко раз, ве­ро­ят­но, вы и сами за­ли­ва­лись не­удер­жи­мым сме­хом, ни­сколь­ко не сму­ща­ясь тем, что во­круг вас сидят чужие люди.

(6) Мы по­то­му-то и любим ис­кус­ство, что оно за­хва­ты­ва­ет нас, обост­ря­ет наши чув­ства, по­буж­да­ет нас ста­но­вить­ся лучше, за­став­ля­ет стре­мить­ся к свет­лым и бла­го­род­ным целям. (7) По­сти­гая «веч­ное» и «не­пре­взойдённое», мы, кроме того, на­чи­на­ем ве­рить в то, что и в каж­дом из нас за­ло­же­но то пре­крас­ное, к чему зовёт нас ис­кус­ство.

(8) По моему глу­бо­ко­му убеж­де­нию, ис­кус­ство учит и вос­пи­ты­ва­ет не толь­ко зри­те­лей, но и са­мо­го ху­дож­ни­ка, твор­че­ский путь ко­то­ро­го тру­ден и тер­нист и не­ред­ко при­но­сит огор­че­ния и глу­бо­кие разо­ча­ро­ва­ния. (9) Как и во мно­гих дру­гих про­фес­си­ях, ра­бо­та твор­че­ско­го че­ло­ве­ка, без­услов­но, тре­бу­ет от него са­мо­от­вер­жен­но­сти, пол­но­го на­пря­же­ния всех сил. (10) Она за­би­ра­ет всё его время, все силы, но зато (я в этом уве­рен!) даёт ему ощу­ще­ние не­обы­чай­ной пол­но­ты и раз­но­об­ра­зия жизни.

(1) Я про­сы­па­юсь от хо­ло­да. (2) Вы­ле­заю из-под оде­я­ла, иду во двор за по­ле­нья­ми. (3) С де­ся­ток по­ле­ньев несу в дом. (4) На­щи­пал лу­чи­ны и за­то­пил печь. (5) Запах огня был чист и резок. (6) Дым, белый как снег, пошёл в трубу, и я долго смот­рел на него.

(7) Через не­сколь­ко часов на небе по­ка­за­лось яркое сол­ныш­ко.

(8) Его лучи стали про­ни­кать через не­плот­но при­творённые став­ни, зо­ло­ти­ли из­раз­цо­вую печь и стены. (9) Какие толь­ко пе­ре­ли­ва­ю­щи­е­ся на солн­це крас­ки здесь не иг­ра­ли!

(10) Печь уже тре­ща­ла. (11) Я взял две бадьи и пошёл за водой. (12) Вы­со­ко на­топ­тан­ная тро­пин­ка зве­не­ла под ва­лен­ка­ми фар­фо­ро­вым зво­ном. (13) Снег на солн­це был до того ярок и све­тел, что глаза не­про­из­воль­но щу­ри­лись, а в тени от домов чётко ощу­ща­лась глу­бин­ная снеж­ная си­не­ва.

(14) На­брав воды, я пошёл домой. (15) Ды­ша­лось легко, глу­бо­ко. (16) Я не слы­шал сво­е­го серд­ца. (17) Дома налил воды в са­мо­вар, на­брал в же­лез­ный совок ру­мя­ных, уже успев­ших на­го­реть углей и опу­стил их в нутро са­мо­ва­ра. (18) Са­мо­вар за­шу­мел почти тот­час же.

(19) Я рас­крыл банку сгущёнки, за­ва­рил чай и на­ре­зал хлеб. (20) Хо­ро­шо-то как!

(1) Все знают, как важно бе­речь в об­ли­ке нашей земли, нашей стра­ны всё то, что может тро­нуть че­ло­ве­че­ское серд­це и оста­вить о себе бла­го­дар­ную па­мять. (2) Од­на­ко, если при­смот­реть­ся, мы всё-таки плохо бережём то, что не­пре­мен­но надо бе­речь. (3) На­при­мер, ча­стень­ко на «клоч­ке земли, при­пав­шем к трём берёзам», можно уви­деть кучу бе­тон­но­го му­со­ра, или за­бы­тую ржа­вую се­ял­ку, или «не­тлен­ную» кучу по­ли­эти­ле­но­вых меш­ков из-под удоб­ре­ний. (4) Опуш­ки лесов и по­ло­сы ле­со­по­са­док в степи опа­ле­ны хи­ми­ка­та­ми, не­ак­ку­рат­но рас­пылёнными с самолёта. (5) Де­ре­вья в лесу ис­пач­ка­ны пят­на­ми мас­ля­ной крас­ки  — по­ме­ча­ли ту­ри­сти­че­ский марш­рут.

(6) Или ещё такой при­мер: зелёный тра­вя­ной склон горы не­ред­ко из­ре­зан гро­мад­ны­ми бук­ва­ми ка­ко­го-ни­будь при­зы­ва, на­при­мер: «Бе­ре­ги­те лес!». (7) До­сти­га­ет ли цели этот при­зыв, когда его вы­ру­ба­ют ло­па­той в зелёном дёрне? (8) После всего этого как-то даже не­лов­ко го­во­рить о тон­ко­стях вос­при­я­тия че­ло­ве­ком кра­со­ты пей­за­жа.

(9) Таким об­ра­зом, со­гла­си­тесь, за­бо­та об об­ли­ке нашей земли, без­услов­но, яв­ля­ет­ся очень важ­ной за­да­чей. (10) Ис­то­ки сы­нов­не­го чув­ства к от­чиз­не лежат там, где мы рож­да­ем­ся и живём. (11) Наша Ро­ди­на долж­на оста­вать­ся пре­крас­ной во всех угол­ках. (12) Это дело нашей со­ве­сти, нашей куль­ту­ры, это наш долг.

(1) Павла Ми­хай­ло­ви­ча Тре­тья­ко­ва едва ли можно на­звать кол­лек­ци­о­не­ром в при­выч­ном смыс­ле этого слова. (2) По­свя­тив всю жизнь со­би­ра­нию кар­тин, отдав этому делу все силы и сред­ства  — от на­чаль­ной по­куп­ки кар­тин до воз­ве­де­ния зда­ния га­ле­реи,  — Тре­тья­ков по­сту­пал не как оди­ноч­ка-ис­ка­тель, а как со­зда­тель об­ще­на­род­но­го со­бра­ния изоб­ра­зи­тель­ных бо­гатств. (3) Всю жизнь он при­об­ре­тал кар­ти­ны, всё луч­шее в рус­ской на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си, а потом по­да­рил Москве.

(4) Пер­во­на­чаль­но Павел Ми­хай­ло­вич по­ку­пал кар­ти­ны со­вре­мен­ни­ков, от­да­вая пред­по­чте­ние ху­дож­ни­кам де­мо­кра­ти­че­ско­го на­прав­ле­ния. (5) По­дол­гу про­ста­и­ва­ли по­се­ти­те­ли перед ярко-кра­соч­ны­ми ба­таль­ны­ми по­лот­на­ми ху­дож­ни­ка Ве­ре­ща­ги­на, перед об­ли­чи­тель­ным «Не­рав­ным бра­ком» Пу­ки­ре­ва или ис­то­ри­ко-ро­ман­ти­че­ской «Княж­ной Та­ра­ка­но­вой» Фла­виц­ко­го.

(6) Затем у Тре­тья­ко­ва воз­ник­ла ин­те­рес­ная мысль  — по­ка­зать ис­кус­ство в дви­же­нии, в че­ре­до­ва­нии сти­лей и на­прав­ле­ний. (7) По­явил­ся зал с оду­хо­творёнными и воз­вы­шен­ны­ми порт­ре­та­ми, ко­то­рые были на­пи­са­ны ста­ры­ми ма­сте­ра­ми: Ле­виц­ким, Бо­ро­ви­ков­ским, Ро­ко­то­вым, а также более близ­ки­ми по вре­ме­ни к Тре­тья­ко­ву ху­дож­ни­ка­ми  — Тро­пи­ни­ным, Ве­не­ци­а­но­вым, Брюл­ло­вым.

(8) Со­бы­ти­ем ху­до­же­ствен­ной и об­ще­ствен­ной жизни Моск­вы, да и всей Рос­сии, стало по­яв­ле­ние в га­ле­рее таких круп­ных по­ло­тен, как «Иван Гроз­ный и сын его Иван» Ильи Ре­пи­на, «Утро стре­лец­кой казни», «Бо­яры­ня Мо­ро­зо­ва» Ва­си­лия Су­ри­ко­ва, «Яв­ле­ние Хри­ста на­ро­ду» Алек­сандра Ива­но­ва.

(9) Тре­тья­ков все­гда по­ра­жал без­оши­боч­но­стью вкуса. (10) Это поз­во­ли­ло ему со­брать ве­ли­ко­леп­ную кол­лек­цию кар­тин и со­здать музей на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си.